Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
— То есть, ты всё заранее продумал и спланировал? — задаю вопрос.
Но звучит скорее утверждением.
— Многое. Не всё, — поправляет меня собеседник, а через небольшую паузу дополняет снисходительно: — Например, садовые ножницы в колесе своей машины я не учёл.
— Можно подумать, это тебе как-то помешало, — ехидничаю встречно.
Неприятное ощущение до сих пор не покидает. Хотя, проблема не только в сказанном мужчиной. Обезболивающее самым прискорбным образом снова перестаёт действовать, и давящий ком в моём желудке плавно сползает к низу живота, становясь отчётливо болезненным, внутренности вновь стягивает в узлы. Моя сумка лежит чуть поодаль, поэтому невольно морщусь и поднимаюсь с места, собираясь достать себе новую дозу того, что могло бы облегчить существование. И только после того, как останавливаюсь около своего клатча, вспоминаю, что никаких таблеток там нет. Я же их рассыпала, находясь в уборной “Darvin”, они давно в городской канализации.
Гадство!
И ещё большее — когда я осознаю, что Смоленский тоже не остаётся на месте. Не просто поднимается следом. Останавливается аккурат за моей спиной. Нет, не прикасается. Но его близость настолько отчётлива, как если бы и впрямь дотронулся. Да и разве считанные миллиметры между нами могут сойти за достаточное расстояние? Они не скрывают аромат его парфюма, что планомерно обволакивает мой разум тончайшей вуалью дурмана, не прячут от ощущения его дыхания на моих волосах, от которого сердце начинает биться всё чаще и чаще, не помогают скрыть пронзивший меня озноб, стоит развернуться и в очередной раз пропасть во взоре цвета хвои.
— Ты так и не сказал, зачем тебе это всё, со мной, — произношу едва ли достаточно громко, вжимаясь поясницей в холодную бездушную поверхность кухонного стола.
Стараюсь возвести хотя бы чуточку больше дистанции, наивно полагая, что если кислорода станет больше, то и мне полегчает. Но собственный жест совсем не помогает. Наоборот. Воспоминания играют со мной злую шутку. Сознание заполоняют отголоски прошлого. Когда он и я… Почти вот так же… Он — прижимает. Я — тщетно пытаюсь не поддаваться. А потом пройдёт всего ничего, Тимур пленит мои губы и заберёт мой воздух, подхватит за бёдра, приподнимет, усадит выше, вклинится между моих ног, заставит увязнуть в совершенно новой реальности, где уже ничто не имеет значения, кроме горького привкуса самого сладкого наваждения из всех испытанных… И если меня бросает в жар только об одной мысли о чём-то подобном, то что же будет, если он и впрямь захочет всё повторить? Смогу ли я остановить его? Нас обоих.
Ведь это же всё совершенно неправильно!
И…
— Обязательно должна быть какая-то веская причина? — произносит Смоленский, по-прежнему пристально глядя в мои глаза. — Может быть сперва, сразу после аварии, она и была, не отрицаю. И я тебе о ней уже говорил. Но потом… — умолкает, заносит руку, явно собираясь убрать выбившуюся из причёски прядь с моего лица, но так и не дотрагивается, замирает ненадолго, и продолжает совсем тихо: — Может быть мне просто это очень надо? И я нуждаюсь. Побыть. Рядом. С тобой. Ещё. Хотя бы раз.
То ли в его словах совсем нет никакой логики, то ли у меня с рассудительностью полный побег… Не понимаю, что происходит. Он всё ещё не прикасается. Смотрит на меня так, будто ждёт чего-то ответного. А у меня всё внутри буквально вопит: “Да прикоснись ты уже!”. Но то, конечно же, остаётся глубоко-глубоко в закромах моего разума. На деле же я просто-напросто улыбаюсь. Настолько язвительно, насколько хватает моей выдержки.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — комментирую услышанное. — А я не настолько наивна.
Мне бы воды. Желательно, максимально холодной. А то очень жарко. Пить не обязательно. Несколько литров, со льдом, сверху на голову — вот, что действительно помогло бы. Глядишь, тогда бы не столь напряжённо чувствовалось… всё.
— В таком случае, просто ешь свой ужин, золотко, — спустя небольшую паузу, отзывается Тимур. — И не провоцируй меня больше.
Да кто ж его провоцирует?!
Сам… Ненормальный!
— Я просто собиралась выпить ещё одну таблетку, — ворчу уже вслух, вновь сосредоточившись на сумке.
Никакого волшебства, конечно же, не происходит. Обезболивающего внутри клатча, как не было, так и не появляется.
Нет в этой жизни счастья, однозначно!
С мыслью о последнем, грустно вздыхаю.
— Голова болит, — произношу, заметив мрачность на лице Смоленского. — Последние сутки выдались бессонными.
Явно ведь снова меня в наркоманских пристрастиях подозревать начал.
— Могу предложить аспирин, ничего другого в здешней аптечке нет. Но вряд ли он тебе поможет, учитывая, что ты пила до этого, — отзывается брюнет. — Впрочем, уровень окситоцина в твоём организме можно поднять и другим способом, — задумывается о чём-то своём.
О чём именно он там размышляет, поинтересоваться не успеваю. Мужчина придвигает одну из тарелок ближе к нам, после чего подцепляет порцию пасты на вилку и нагло запихивает мне в рот. А на мой возмущённый взгляд снисходительно поясняет:
— Если так и будешь болтать, мы и до утра отсюда не выйдем.
В чём-то он прав. Но я не поэтому молчу. Жую я до сих пор. И даже не особо упираюсь, когда окончательно обнаглевший Смоленский продолжает кормить меня дальше, не забывая и о себе. Ведь начать сопротивляться — значит, добровольно прикоснуться к нему. А у нас же вроде как договорённость о дистанции. Хотя, скорее всего, это я собственную совесть таким образом успокаиваю. Тем более, что…
— Я и сама в состоянии поесть.
— Ешь, кто тебе мешает?
В общем, настоятельно успокаиваю свою совесть дальше. Снова жую. И очень стараюсь не думать, как всё это выглядит со стороны. А также, насколько сильными и одновременно с тем нежными могут быть эти руки, что кормят меня, насколько умело они могут дарить ласку или же боль.
Ужин превращается в настоящую пытку!
Неудивительно, что я стараюсь съесть всё, как можно скорее. И вполне искренне радуюсь тому моменту, когда тарелки, наконец, пустеют.
— Ну, а теперь, когда ужин окончен, мы можем уже вернуться? — не сдерживаю вздоха облегчения, как только Смоленский чуть отодвигается.
Пользуясь подвернувшейся возможностью, подхватываю тарелки и несу их к посудомойке. Она выглядит совсем иначе, нежели я привыкла, поэтому не сразу удаётся разобраться с принципом её работы. Однако в целом ничего сложного нет. Вот только даже по истечении пары минут, которые я трачу на возню с профессиональным агрегатом, Тимур не считает нужным подтверждать мой вопрос, граничащий с надеждой. Наоборот.
— Ужин не окончен. Ты забыла про десерт, — шепчет он мне на ухо, в который раз за этот вечер оказываясь за моей спиной.
Но и это ещё не всё!
Я и с ответом не успеваю найтись, а на мои глаза ложится плотная, по ощущениям, шёлковая повязка. Возможно, его галстук.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59